Глупая овца
Козёл повадился в огород: бывало, как только пастухи выгонят гурт свой, то Васька мой сперва, как добрый, идёт, головой помахивает, бородой потряхивает; а как только ребятишки засядут в овражке где-нибудь в камешки играть, то Васька отправляется прямо в капусту.
Раз и пошёл он тем же знакомым путём, идёт себе да пофыркивает. В это время отбилась от гурта глупая овца, зашла в чащу, в крапиву да в лопушник; стоит, сердечная, да кричит, да оглядывается — не найдётся ли кто добрый человек, чтобы вывел из этой беды. Увидавши козла, обрадовалась она, как родному брату: пойду, дескать, хоть за ним. «Этот выведет: мне не первина за ним идти; у нас и впереди гурта тот козёл-вожак идёт, за ним ступай смело!»
Пошла овца наша, увязавшись за козлом. Он через овраг — она через овраг; он через тын — она через тын, и попала с ним же в огород.
Огородник
На этот раз огородник заглянул как-то пораньше в капусту свою да и увидал гостей. Схватил он хворостину предолгую да кинулся на незваных. Козёл, как попроворнее, успел перескочить опять через тын, мемекнул да и пошёл себе в чистое поле, а бедная овца замоталась, стала кидаться, оробев, во все стороны да и попалась. Не пожалел огородник хворостины своей: всю измочалил о бедную овцу так, что уже она кричит не своим голосом, да помощи нет ни от кого. Наконец огородник, подумавши про себя: чего доброго, ещё убьёшь дуру эту, да после хозяин привяжется, выгнал её в калитку и ещё-таки на дорогу вытянул во всю длину хворостиной.
Пришла овца домой, в гурт, да и плачется на козла; а козёл говорит:
— А кто велел тебе за мною хвостом бегать? Я пошёл на свою голову, так мой и ответ; коли мужик мне отомнёт бока, так я ни на кого плакаться не стану, ни на хозяина, зачем- дома не кормит, ни на пастуха, зачем- де не приглядел за мною, а уж буду молчать да терпеть. А тебя зачем нелёгкая понесла за мною? Я тебя не звал.
И козёл, хоть и плут, вор, а прав в этом деле. Смотри всяк своими глазами, раскидывай своим умом да и ступай туда, где лучше. И у нас то же бывает: один пустится на какой ни есть грех, а другой, на него глядя, за ним же, да после, как попадётся, и плачется на учителя. А разве у тебя у самого своего ума нет?
