Отражение в воде
Жила в одной крестьянской семье девушка, сирота от рожденья. Недобрая мачеха не любила ее, заставляла работать от темна до темна.
Как-то рано утром, когда еще солнце не взошло, послала мачеха падчерицу за водой. Делать нечего, пошла сиротка к спящему озеру. Черпает воду и плачет.
Увидела она в воде свое отражение. Будто похожа и непохожа: глаза — ее, а волосы — до колен. Глядь — из воды руки к ней тянутся, а за ними — хвост рыбий!
Схватила девушка ведра и, не чуя под собой ног, ну бежать к дому. Слышит — припустился за ней кто-то. Не отстает, догоняет. И уговаривает: ‘Постой, ненаглядная, выслушай меня!’
От страха девушка закричала, да так, что всю деревню разбудила. Повыскакивали из домов люди, видят: гонится за девушкой водяная.
Схватили непрошеную гостью, заперли на самый крепкий замок и стали судить да рядить, что с ней делать. Долго решали, да так ничего не удумали. А водяной будто и дела до людей нет: знай себе охорашивается, распускает по зеленым плечам свои густые волосы да все расчесывает их большим-пребольшим гребнем, И невдомек людям, что русалка свою колдовскую силу так пробует.
Колдовские чары
Не смогла русалка сиротку у озера догнать, а против ее чар колдовских девушка не устояла. Сама не поймет, что с ней происходит, а только влечет ее к водяной, и все тут. Хочется смотреть-любоваться, как оглаживает она роскошные волосы, и любо слушать ее вкрадчивый голос как самую красивую песню. Чудится девушке, что зовет русалка, да так сладко звучат ее речи, так нежен и певуч голос, что прежнего страха как не бывало, а только — тревога, томление, грусть-тоска безотчетная и безграничная.
Подкралась девушка к дому, где заперли водяную, дрожит вся как лист на ветру: боязно, словно воровке, что заметит ее кто из односельчан, а страсть как хочется хоть одним глазком поглядеть на русалку. Нашла щелку в двери, прильнула к ней и обомлела: русалка тут как тут прямо у двери, смотрит и лукаво так улыбается. И — ни слова, только гребень в волосы воткнула да рукой знак делает, будто зовет к себе.
Заколотилось у девушки сердце, заметалось, словно птаха в сетях. Ни жива, ни мертва, отпрянула она от двери и прочь от страшного места. Не успела по дому добежать, как чувствует — ноги словно онемели. А в ушах — голос русалочий, жалобный такой, будто прощается она навсегда. Не в силах его слышать, повернула девушка обратно, да снова бегом — теперь уж к русалочьей обители. Глянула в дверную щель: водяная на том же месте, а глаза печальные-препечальные.
Решила девушка во что бы то ни стало освободить пленницу. А как — не знает. Ходит словно безумная вокруг дома, убивается. Жизнь ей стала не мила оттого, что русалку вызволить из плена не может. Из глаз — слезы ручьем, бегут — не остановишь.
Заметили в деревне, что с девушкой что-то неладно. Поглядели, как она тайком к русалке бегает, и разгадали ее намерение освободить озерную колдунью.
Посадили под замок
Посадили и девушку под замок вместе с русалкой. Да крепко-накрепко наказали всем никуда ни под каким предлогом не выпускать. Как ни просила девушка, чем ни клялась, что будет послушна, — никто не внял ее мольбам.
Тогда девушка то ли сказалась больной, то ли в самом деле занедужила. И стала умолять своего старшего брата, который больше других любил и жалел ее, отпустить их вместе с русалкой на свободу.
— Нет мне без нее жизни, — словно в бреду повторяла она. — В деревне я всем теперь как чужая. Сжалься над бедной сестрой!
Что делать брату? Темной ночью отомкнул он замок, обнял сестру. Смотрит — пленниц и след простыл…
Голос девушки
Утром на берегу озера послышался голос девушки. Выводила она тихо, протяжно. То ли здоровалась с односельчанами, то ли прощалась. Сбежалась вся деревня к озеру, смотрят — никого.
Но с тех пор по вечерам и на утренней зорьке не умолкал девичий голос, задумчивый и печальный. Шли год за годом, а он все звучал где-то на берегу, смущая людские души, не давая им покоя.
Задумали односельчане избавиться от водяной и вызволить из неволи девушку, Что только ни делали: и сети в озеро закидывали, и плотины-запруды устраивали — все напрасно.
Долго думали-гадали в деревне, как же быть им с водяной, и порешили наконец отравить воду в озере. Так и сделали.
Рано утром слышат: коровы не мычат — ревом ревут. Смотрят — у одной мертвый теленок родился, у другой выкидыш. А молока и вовсе нет ни у одной, будто подоил их кто.
Как ни обхаживали коров, сколько ни караулили по ночам — все без толку. Мучается скотина, ни молока, ни приплода.
Новое озеро
Так продолжалось и год, и другой. В конце концов собрались самые старые мудрые люди в деревне и велели всем от мала до велика рыть новое русло для воды из родников, которые наполняли озеро. Много пришлось потрудиться, прежде чем образовалось новое озеро. Понравилось озеро русалке, и перебралась она в его чистую воду. А у коров вскоре молоко появилось — жирное, вкусное.
И вот однажды на берегу старого озера снова послышался девичий голос — чистый, прозрачный, словно ключевая вода. Увидели односельчане бедную сиротку, идущую им навстречу. Сколько ни расспрашивали — не сказывает, что с ней было. Не знаю, отвечает, не ведаю.
Тихой стала девушка, молчаливой. Каждый вечер приходила она к озеру и пела одну и ту же песню. Колыбельную. А ее старший брат в толк не мог взять, откуда ведомы сестре слова этой песни, с которой баюкала его мать. Ведь сестрице не довелось услышать нежного голоса матушки…
